Мессия очищает диск - Страница 58

Удар.

Нет, долго он так не выдержит. В висках уже гудит, сознание мутится…

Рывок!

Сухожилия, кажется, сейчас порвутся!

Скорее от отчаяния, чем на что-то надеясь, судья из последних сил наносит хлесткий удар по стремительно падающей на него руке с изображением тигра. И немедленно рука, обвитая драконом, на миг выпускает выездного следователя и мозолистым ребром ладони рубит руку-соперницу.

Высокоуважаемый сянъигун при виде этого воет разъяренным зверем и тут же ощущает, что взлетает в воздух…

…Воздух! Хоть глоток свежего воздуха! Скорее!

Что-то гулко хлопает выездного следователя по спине, и склизкий кусок утиной гузки, которым подавился судья, чуть ли не со свистом вылетает из его широко раскрытого рта. Кашель сотрясает все грузное тело почтенного хозяина дома, воздух с хрипом врывается в изнемогающие легкие, и некоторое время судья Бао дышит. Просто дышит, откинувшись на спинку кресла и наслаждаясь тем, что он жив и может вдыхать упоительно свежий воздух.

Только потом приходит боль в горле. Выездной следователь наконец открывает глаза и видит перед собой испуганное лицо слуги, столь своевременно пришедшего на помощь своему господину.

– Спасибо, Ли. Со мной уже все в порядке, – с трудом говорит судья Бао.

Он сам не уверен, что сказанное – правда.

6

Сон все никак не шел к выездному следователю, раскинувшемуся на ложе. Сон пугался лица человека в смятых простынях, а человек заново переживал события сегодняшнего дня и размышлял над тем, какое отношение могут иметь они к проводимому им следствию.

Некое чувство, которое, пожалуй, можно было бы назвать интуицией, подсказывало человеку, что – самое непосредственное.

А судья Бао, как известно, привык доверять этому не раз выручавшему его чувству.

Что касается цепочки видений, посетивших достойного сянъигуна, пока он давился утиной гузкой, то тут явно пахло «Безумием Будды». Осталось понять, почему оно столь быстро отступило, практически без всяких последствий?! Выездной следователь еще раз прислушался к своим ощущениям. Нет, никого постороннего внутри его не было.

Что же это получается? Если насланные на него видения (а в том, что они насланы, судья практически не сомневался) чуть было не погубили выездного следователя, значит, и остальные неприятности последнего времени – дело тех же могущественных и вездесущих рук? Рук, украшенных изображениями тигра и дракона, которые по своему усмотрению роются в адских канцеляриях, перекраивают людские судьбы, да и вообще жизнь всей Поднебесной?! Вот и до его скромной персоны добрались…

Но, с другой стороны, выездной следователь хорошо помнил, как «драконья» рука боролась с «тигриной», пытаясь спасти его, судьи Бао, драгоценную жизнь!

Значит, руки не всегда заодно или этих рук больше, чем две; или… Значит, есть и другая сила, которой позарез нужно, чтобы судья довел до конца порученное ему дело!

Конечно, выездному следователю лестно было сознавать, что на его стороне не только Закон и Долг и поддержка Князя Преисподней, но также и таинственная сила, спасшая его сегодня. Хотя судья предпочел бы знать, с чем (или с кем) он имеет дело. Бывает, что и у государя семь весен в году…

Однако сегодня татуированные руки сражались между собой!

Противоборство двух устремлений?

Или же внутри одной и той же силы начался разлад, свидетелем которому оказался судья? В глубинах неизвестного вызрел зародыш противоречия – как в сокровенных утробах женского начала инь всегда содержится семя мужского огня ян, и наоборот?!

Что это было – борьба внутри или борьба между?

И если внутри – то внутри чего или кого?

А если между – то между кем или чем?

Судья понимал, что ему не ответить на эти скорее философские, чем криминальные вопросы; но в последнее время они все больше становились вопросами жизни и смерти.

В том числе и его собственной.

Наконец он заснул.

7

Ничего инфернального, чего втайне ожидал и боялся судья Бао, не было. Ни черного базальтового плато, ни трехглазого привратника-взяточника, ни утомительного спуска в глубины ада Фэньду…

Казалось: вот только что в очередной раз смежил веки, надеясь на забытье, – и уже к судье спешит, ловко лавируя меж столами, тигроглавый адский булан, а сам выездной следователь оторопело моргает и разглядывает…

Нет, сперва не потустороннюю канцелярию.

Себя.

Вместо уютных ночных одежд на судье была такая же фиолетовая с золотом накидка, как и на тигроглавом, голову покрыла чиновничья шляпа, у пояса болталась табличка из слоновой кости, а кисти и бляхи широкого пояса поражали тонкостью выделки.

Опытному глазу судьи все это говорило о многом. Во-первых, чином и рангом он, несомненно, равен тигроглавому; во-вторых, князь Янь-ван с первых же минут хочет намекнуть новому работнику, что возлагает на него определенные надежды и в случае оправдания этих надежд не поскупится; в-третьих…

– Мой дорогой коллега! – самым приветливым образом рыкнул тигроглавый. – Вы не можете себе представить, как я рад видеть вас в добром здравии и готовым приступить к вашей… э-э-э… деятельности! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома! Может быть, чаю? Черного, зеленого, желтого, красного? Темно-голубого?

Про темно-голубой чай судья Бао слышал впервые и пробовать его отнюдь не собирался.

– Не соблаговолит ли господин булан объяснить позднорожденному, в чем состоят мелкие обязанности последнего? – склонив голову, поинтересовался выездной следователь.

Похоже было, что тигроглавый обиделся.